Кузнец и девица

(Трилогия, предисловие)

Часть первая

I В глуши лесов, где вековые ели Шумят листвой под песнь седых ветров, Где мастера давно в огонь глядели, Жил был кузнец, блюститель древних снов. Могуч, как дуб, чело его сурово, А руки – словно корни старых ив. В горниле дней, где пламя жизни ново, Ковал железо, сердцем молчалив. Звенела сталь под молотом тяжелым, И искры ввысь летели, как стрижи. Был каждый взмах размеренным, весёлым — Как вольный слог поэзии души. II Когда ж заря румянила восток, И первый луч ласкал росу на травах, Увидел он, как тихий ветерок Играл косой девицы златоглавой. На вороном коне, что тьмы черней, Она неслась, как вольная жар-птица. И кузнеца, не знавшего цепей, Сразила взглядом ясным, как зарница. «Ты девица-краса!» —промолвил он, Склонившись низко в поясном поклоне. «А чей ты род? Откуда аки сон Явилась ты на вороном, на кóне?» III Улыбка девы — как весны привет, Очей сиянье — звезд ночных яснее. «Я дочь зари, а мой отец — рассвет, И нет в лесу создания вольнее». Так день за днем встречались у ручья, Где вербы гнутся, где цветет калина. И кузнеца душа, как сталь звеня, Под взглядом девы таяла, как глина. Он ей дарил кованые цветы, Браслеты, что луна сребрить любила. Она ж ему — улыбки и мечты, И сказы, коих мудрость не забыла. IV Но злой судьбы начертан был узор — Однажды, в полдень, ястреб тенью черной Спустился с неба, словно злой дозор, И унесли девицу когти, так проворно. Кричал кузнец, бежал сквозь темный лес, Убитый горем, слеп от горьких слёз. Но только эхо средь немых древес Ему ответ печальный принесло. С тех пор в глуши, у кузницы старинной, Лишь молот бьёт по наковальне дней. И кузнеца, как инока в пустыне, Не встретишь боле средь живых людей. V Теперь он только сталь целует жарко, Лишь с ней ведет безмолвный разговор. И сердце, что любовью билось ярко, Закрыто, как заклёпанный затвор. Но говорят, когда дожди косые И ночь темна в объятиях тоски, Он все кует из стали неземные Девичьи лики, что нежны, легки... И ждет, что завтра на заре туманной, Вернётся к нему дева на коне. Вот так любовь, как пламя первозданно, Живет в душе, как память о весне.

Мудрец

(Трилогия, предисловие)

Часть вторая

I В деревне той, где вязы вековые Склонялись над извилистой рекой, Родился мальчик с думами живыми И с непокорной, огненной душой. Он рос, вбирая мудрость поколений, Как губка впитывал и свет, и тень, И каждый миг, и каждое мгновенье Ценил как самый драгоценный день. С рассветом первым выбегал на волю, Где ветер песни пел в густой траве, Где облака плыли по вольной доле, И тайны жизни открывались все. Он книги звёзд читал в ночи безмолвной, И летопись ручья, и песнь дождя. Его душа была открыта, словно Калитка в сад, где бродит лето дня. II А годы шли, и юноша весёлый С гитарой звонкой да с пером в руке Слагал стихи, где рифмы своевольно Лились, как вина по его щеке. И был он щедр на жаркие признанья, Но рыжих дев любил он всей душой. Их локоны – как золота сиянье, Их взгляды – словно полдень золотой. "О, рыжая заря!" – шептал влюблённый, Перебирая струны при луне, "Твой смех – ручей, весною пробуждённый, Твой взгляд – костёр в полночной тишине". И покорялись гордые девицы Под звон струны и пламенный сонет. Он их любил – как любят вольных птиц И каждой оставлял душевный след. III Но тот, кто сердце нараспашку держит, Изведать должен горечь и печаль. Бывало, сам он был любовью брежен, Бывало, рвал рубаху, глядя вдаль. Но каждый шрам и каждая потеря Ложились мудростью на дно его души. Он научился долго ждать и верить, И красоту во всём живом ценить. А годы шли чредой неторопливой, Белела прядь и углублялся взгляд. Он на холсте писал родные нивы И в песнях славил свой родимый сад. IV И вот теперь седой и величавый, Он у окна с улыбкою сидит. Плывут воспоминанья, как туманы, А сердце, как и прежде, всё горит. К нему идут за мудрым, добрым словом, За притчей, за советом, за теплом. Он всех встречает взглядом васильковым, Всех угощает словом и вином. "Любите жизнь, – он говорит негромко, – Любите каждый выдох, каждый вдох. Пусть сердце Ваше будет вечно звонким, И душу не укроет вечный мох. Я жил, как жил – душою нараспашку, Не пряча ни восторга, ни тоски. И если б был я молод, то, пожалуй, Прошёл бы снова те же тропники". В глазах его – озёра мудрой сини, В улыбке – свет немеркнущей зари. Он всех любил, и та любовь, поныне Горит в сердцах, как вечные огни.

Рыжая пленница

(Трилогия, предисловие)

Часть третья

I В лазуревой дали, где ветер лихой, Где солнце лучами играет с волной, Жила-была дева с душою живой, С огнём в волосах и с улыбкой святой. Кудрями пылала, как осень в лесу, Как медная зорька в росистом саду, Как яркое пламя в кузнечном горну, Где руки любимого плавят руду. Он – статен и крепок, с руками в золе, С улыбкой открытой и взглядом прямым. Кузнец молодой на далёкой земле Ковал свою долю с упорством немым. Но ястреб свирепый, посланник судьбы, Однажды спустился из тёмных небес, И выкрал из мира земной красоты Ту деву, чьим сердцем пленился кузнец. II А ныне в неволе томится она, Лишённая света за страсть и любовь. Окно её – клетка, темница – стена, И стынет в безмолвии алая кровь. "О милый кузнец, не забыл ли меня? Ты помнишь ли взгляд мой и нежность руки? Я здесь, я жива, но лишилась огня, И дни мои серы, темны и горьки. Молюсь я украдкой, чтоб сил не терял, Чтоб молот твой звонко ударами пел, Чтоб ты никогда, никогда не устал, Чтоб ты, мой единственный, вновь не седел". А после... Склонившись у тёмной стены: "Забудь меня, милый. Не мучай себя! Мы были с тобою, как яркие сны... Что было — то было. Не надо тебя." III А он всё стоит у горячей печи, Всё бьёт он и бьёт по упрямым клинкам. "А может живая?" - не спит он в ночи, Всё шепчет молитвы далёким мирам: "Я помню всё, помню – твой смех, твои руки, Твой голос, что песней звенел над рекой. Я выкую меч из железа разлуки, Я вырву тебя из неволи глухой!" Но годы проходят, а вести всё нет, И только старик с бородою седой Приходит к нему, когда гаснет рассвет, И мудрость роняет скупою строкой. IV А старец тот ведал всю правду до дна, Он видел ту деву за дальней горой. Как плачет ночами, тоской сожжена, Как молится тихо с поникшей главой. Он знал, что кузнец может деву спасти, Лишь стоит ему за порог свой шагнуть. Но должен он сам этот выбор нести, И сам, добровольно, избрать этот путь. "Послушай, кузнец, – говорил старый дед, – Не молот твой важен, а вера твоя. Лишь тот, кто готов сквозь страдания лет Идти, тот достоин вернуть соловья. Не я ли учил тебя искре внимать? Не я ли твердил, что огонь – это жизнь? А ныне ты хочешь в печали дремать? Кузнец настоящий – он должен решить!" V И вот, в тишине своих дум и тревог, Прелестная дева, склонившись, сидит. Глядит, как заря разливает свой сок, И сердце, как прежде, о милом болит: "Быть может, мудрец, что приходит к нему, Расскажет о том, как тоскую я здесь? Иль лучше молчать и не дать никому Нарушить его закалённую честь? Ах, если б он знал, что я жду и живу, Что руки мои всё к нему я тяну... Но, может, мне лучше исчезнуть во тьму, Чем знать какой крест он несёт и вину?" А старец стоит на высокой горе, Глядит, как два сердца страдают вдали. Он видит всю правду в нелепой игре, Он знает все тайны небес и земли. "О, дети мои! – шепчет старец седой, – Любовь – это сила, что движет миры. Но только лишь тот, кто рискнёт головой, Достоин сорвать драгоценны дары". VI И старец подходит к порогу опять, Садится у печки, глядит на огонь: "Кузнец, я открою тебе благодать, Но только готов ли подставить ладонь? Я видел её за туманной рекой, Я слышал, как шепчет твоё имя в ночь. Она всё жива, хоть и сломлен покой, И только тебе эту цепь превозмочь". Кузнец встрепенулся, как будто гроза Ударила молнией в самую грудь. И вспыхнули ярче стальные глаза, И понял он сразу свой истинный путь. Так мудрость и знание, вера и свет Сплелись воедино в старейшем из всех. Он видел начало, он видел конец, Он знал, что любовь – самый главный успех. А дева недвижима вновь у окна, Всё ждёт и надеется, верит, живёт. И сердце её, пока светит луна, Лишь бьётся и бьётся, и вечно зовёт. VII А дева стояла в высоком окне, Где ястреб когда-то её заточил. Едва различим силуэт в тишине, Что к башне по тропам неведомым плыл. И сердце забилось, как пойманный зверь, Дыханье прервалось. Жар как от огня. "Неужто он здесь? Неужели теперь Закончится долгая пытка моя?" Всё вспомнила разом: и отчий свой дом, И день, когда небо померкло над ней, Когда налетел ястреб-князь с торжеством, Унёс её прочь от любимых людей. Как плакала горько в неволе своей, Как руки ломала в бессильной мольбе, Как тихо просила в прохладе ночей, Чтоб милый узнал о печальной судьбе. И вот он — кузнец, её верный герой, С лицом, опалённым горнила огнём. Идёт он сквозь бурю, идёт за мечтой, Чтоб вызволить ту, что живёт теперь в нём. Она прижимает ладони к стеклу, И слёзы, как жемчуг, стекают с ресниц. "Любимый, я здесь!" — но не слышно ему, И крик её тонет в безмолвии птиц. Но чувствует он, словно тонкая нить Связала их души сквозь бездну преград. И взгляд устремляет наверх — может быть, Увидит он деву, чей образ так свят. И встретились взгляды — огонь и вода, Надежда и вера, любовь и печаль. И поняли оба: закончена мгла, И путь их отныне — в единую даль.

Старик и Кузнец

(Трилогия)

Часть первая

Когда мир затмевает, вокруг тишина, Когда жизни ты радуешься с болью душевной, Предрассудками вечными память полна, Разбуди же звезду, что была сокровенной… Для тебя засияет она вдалеке, Так как издали чувствуешь мощь пробивную, Разрешит заблудиться в своем тайнике, Где счастливая память, найдешь и такую. И поведает миру легенда с небес, Что судьбою далекою связаны люди, Что бывал одинокий могучий кузнец, Не понявший подсказки, лежащей на блюде. Мудреца как-то встретил кузнец молодой, Поприветствовав, ведал ему о судьбине, Как дорогою долгою и непростой Он ковал себе счастье, стремился к вершине. Но достиг лишь мечей, идеальных на вид, В сердце пусто осталось, его не расплавить, Не сковать из него успокоенный быт, Да не разве, что дальше таким же оставить. Мудреца потешал сей нелепый рассказ, Долго старец над ним, не присев, пораздумал, А в ответ кинул пару загадочных фраз, Словно ястреб стальной змея юркого клюнул. Долетели раздумия до кузнеца, О дороге, пройдённой им, об идеале, Но подумал кузнец, что пойдет до конца И не будет полет завершать на начале. «Идеала достигнуть тебе не дано, Кто укажет мне край заповедный, ты сможешь? Мы стремиться лишь можем, я знаю одно, И чем дальше - тем лучше, меня ты тревожишь. Ты направлен и строг, но душа хочет жить, Дай размяться ты ей, ну же, дай расшататься, Ибо ножны не смогут тебя приютить, А лишь в этом ты знаешь, чего добиваться» Опустил взгляд мудрец, затем поднял – темно. И внизу и вверху, но счастливый, как прежде, Он нашел там звезду, ведь ему суждено, Мысли вдаль увести, продолжать жить в надежде. Старец тихо ушел, направляясь на свет. Молот тягостно бил сквозь года после встречи, Не достиг и кузнец долгожданных побед, И никто не согрел его мёртвые плечи. Покатилась звезда, ведь никто не смотрел, Память светлую нам не оставив о прошлом, Только старец тогда в ней себя разглядел, Видя, что здесь всё больше становится сложным. Сложно смерть отклонить, когда ты не успел Насладиться бескрайним простором, столь скрытым, Одиночкою, словно кузнец, ты сидел, Оставляя сердечко слегка приоткрытым. Это были последние виды в ночи, Унесло два дыхания разом светило, Воины в ножны сурово вложили мечи, МУДРЕЦА хороня, тишина наступила. И поведает миру легенда с небес, Что судьбою далекою связаны люди, Что бывал одинокий могучий кузнец, Не понявший подсказки, лежащей на блюде.

Старик кузнецу

(Трилогия)

Часть вторая

Беги, пока не поздно, сука. Беги, пока не гаснет свет, Побег к мечте – другим наука, Мечта тебе не скажет нет. Лишь догони, она не против. Не будь наивен, ты ведь жив! Какого черта ты, напротив, Сидишь, возможность отложив? Не упускай мгновенье, дрогни От овладения судьбой, Она пустила в тебя корни, Мечта всегда была такой. Сидишь на месте ровно, молча, Рассвета ждешь, не видя снов, Судьба решит тебя прикончить, Откликнись на её ты зов. Друг, отзовись, и, не теряя Прекрасных, незабвенных слов, Ты от любви её растаешь, Ты будешь выть как стая псов. Разрежь всем жилы, стань жестоким, Ты сможешь! разбуди в них зной! Путем таким, совсем нелёгким, К мечте придешь. Ты что? Не стой! Беги быстрей! Точи секиру! Из мозга сотканную сталь. Продемонстрируй её миру, Придёт мечта, уйдет печаль.

Огонёк мерцает

(Трилогия)

Часть первая

И в этом мире снова два начала, Пусть выбор прост, но сложен резонанс. Ничто так интереса не вливало, Как мысль о том, что речь идет о нас. Да. Совесть тебя мучает порою, Что интерес услышав ты ожил, Рискнул своей сложившейся судьбою, Дорожку к счастью смело проложил. Пойдешь по ней, споткнешься ль ты однажды? Или задашься целью продолжать, А вдруг ошибка повторится дважды? А может не готов ты снова ждать! Да, ты, сомкнувшись, станешь развиваться, Натоптанной тропинкой до конца! Имея силу совести держаться, Боясь прослыть похожим на юнца. А тот юнец в истории остался, И не один, а много их таких, Кто сделал выбор и не колыхался, Но больше тех, кто в выборе затих… Чего боишься, кругозор расширить? - Себя ты трусишь, совести, людей, Ошибок, риска, чувства свои вылить. И шатких незастёгнутых ремней. То, как я в жизни делался смелее Описывать придется сотню лет, Я был юнцом, и сердцем не старея, Обдумав, рисковал – искал ответ. А совесть мучит так, что нет предела, И в то же время счастье налицо, И новое творил я неумело, И старое ведь не было концом. Попробуй ты, чью жизнь двумя словами Возможно описать непобоясь, И помни, звезды так же вместе с нами, Их отражает ночью даже грязь. Я знаю, ты прекрасно наиграешь Мелодию пред тем как я уйду, Да вижу я, что нот совсем не знаешь, Зато ты сочиняешь на ходу. Твой меч силён, в душе струна шальная, Пойди, балладу девушкам напой, О том, как булавёнка ледяная, Сверкая, пронеслась над головой. Меч заточить домой бежишь? – Успеешь, Я вон уйду, ты лишь крылом взмахни, Беги, беги, я знаю, ты сумеешь, В твоих глазах горят теперь огни. Увидимся мы впредь на небе синем, Символизируя о щедрости людской. Ты вещь даёшь, а я даю святыню, Историю храним сейчас с тобой!

Дева времени

Там, где свет берёзовым причастием, Окропил церковные кресты, Где туман клубится в одночасие, Пробуждая город из мечты — Там, где Русь вздымает терема, Где резные вьются кружева, Где узоры писаны в домах, Где иконы дышат в образах, Вдруг явилась дева на коне, С гривой рыжей, словно в янтаре, И в очах — небесной синевы Отраженье вечной глубины. Не деревня, не Москва, не Псков Видели подобный лик и стать. Из-за дальних, сказочных веков Прискакала время покорять. "Гой еси, — дивились мужики, — Что за чудо едет по земле! Сарафан не нашенской руки, Речи странны, что хмельной во мгле". Зазвонили ярко купола, Заскрипели ставни у ворот, И девица рыжая сошла, Словно песня в этот древний год. Терема резные, слюдяны оконца, Тени от наличников легли на снег. Кланялись боярыни заезжей гостье, Словно диво дивное узрел весь век. "Отчего, красавица, ты грустью дышишь? Отчего ты смотришь на закат с тоской? Аль в своих скитаниях тоскою пышешь По родному краю, стороне какой?" И промолвит дева: "Я иду сквозь годы, Я ищу гармонии, ветхой чистоты. Видела я разные древние народы, Видела, как рушатся тихие мечты. В вашем веке — храмы, как короны, К небу устремленные, зовут. Здесь еще не знают обороны От того, что веки принесут". Улыбнулась, дрогдула косою, Золотою Искрой на ветру. И душистой русскою весною Повела беседу ко двору: "Время — это тонкая струна, По которой я скольжу верхом. Вижу жизнь, какая глубина... Каждый век мне кажется стихом. Вот ваш лес, зеленый и могучий, Вот ваш град, где звон колоколов. Вы — как снег, нетронутый, сыпучий, Здесь я слышу русских дней покров". Тихо пели девы за рекою, Месяц плыл, разбрызгивая свет. Белыми церквами, как рукою, Русь писала в небе свой завет. "Ах, как дорог сердцу этот край! Как близка мне эта старина! Вижу я в грядущем вашу быль — Словно сон, как пьяная струна..." И тогда один седой мудрец Ей сказал: "Поведай, что нас ждет? Устоит ли русский наш дворец? Выдержит ли племя всех невзгод?" Усмехнулась дева, как заря, И в глазах блеснула синева: "Сколько раз пройдет по вам война, И падет не раз злата глава. Но останетесь вы в песнях, в слове, В душах тех, кто будет после вас. В каждом храме, в каждом добром взоре Сохранится вашей были глас". Зарыдали девы у пруда, Затрубили трубы у ворот, И звезда, упавшая тогда, Начертила в небе новый ход. А наутро — нет ее, пропала, Только след копыт да рыжий волос. И старушка тихо прошептала: "Знать, из завтра к нам пришел тот голос". Пусть проходят годы, словно тени, Пусть текут столетья, как вода! Но в душе у русского народа Дева та останется всегда. Та, что видит сквозь года и беды, Сквозь печали, войны и пиры, Рыжая, как пламя той победы, Что хранят российские миры.

Поэты времени

В тиши ночной, под лампой золотой, Склонившись над страницами пустыми, Творят они — он с думою простой, Она — с очами, странно молодыми. Перо скрипит, и льётся стих рекой, Стираются столетий вереницы. Руслан и Ксения единою рукой Переплетают времени страницы. Четыре века стёрты в пыль времён, Петлю они заставили замкнуться, Их стих — как колокольный древний звон, Что заставляет сердце встрепенуться. "Взгляни, — Руслан ей шепчет, — как легко Вернуть ту Русь, где вольно дышит поле, Где небо к людям льнёт так высоко, И нет печали, горечи, неволи". А Ксения в ответ: "Я вижу сны Ушедших лет — они как будто живы. Мы заново рождаем валуны И храмы, и березовые нивы". Их строфы, как молитвенный обряд, Воскрешены из праха и забвенья. И кажется — под куполом горят Не свечи, а созвездия мгновений. "Послушай, — молвит он, — как бьёт родник Сквозь время, сквозь пространства муки, Как прадедов далёких слышен крик, И песни, и напевы, и науки". И чудится: они не здесь сидят — В избе, где тени пляшут по-старинке, Где пахнет хлебом, где столетья спят На вышитой узорами простынке. Страница за страницей — мост времён Растёт под их перстами неустанно. Стихи плетут невидимый закон, Связующий эпохи первозданно. "Ты помнишь, — шепчет Ксения, — как встарь Жил человек — с природою в согласье? Ни царь ему не ведом был, ни псарь, А только воля, правда, божье счастье". Руслан кивает: "В этом вся и суть — Вернуть не камни, не леса, не воды, А то, что невозможно обмануть — Души народной чистые восходы". И льётся речь, как вешняя вода, Сквозь всполохи веков и поколений. Их рифмы — как по небу провода, По ним стекает ток былых мгновений. Две грани, два зерцала, два крыла — Они сплелись над временем, как птицы. И кажется, что вечность пролегла Меж строчками исписанной страницы. Поэма — не чернила на листах, А мост через забытые столетья. Где прошлое и будущее в снах Сплетаются в одно тысячелетие.

Златая муза

В краю, где берёзы склонялись к земле, Где ветер гулял по широкой равнине, Я встретил её на чернющем коне — Поэтессу с глазами, как небо в пучине. Златые власы, как пшеница в полях, Струились по пле‌чам волною игривой. А в тонких перстах и в открытых стихах Таилась и страсть и души переливы. Я прежде любил в молодые года Пленять светлоокое племя девичье. Им песни слагал, им дарил города, Взведённые из словесного величья. Я помню, как падали в руки мои Румяные девы с горящей косою. Их губы шептали признанья любви, А я упивался их страстью земною. Но время прошло и душа улеглась, Уж сердце слепо к мимолётным забавам. И вот предо мной вдруг она родилась — Поэтесса с чернильным, пылающим нравом. Те строки, лучами сверкали в стихах, Слова её жгли и лечили, как травы. И вновь ожила в онемевших руках Способность творить для любви, не для славы. Мы вместе слагали баллады о том, Что было когда-то и что не бывало. И Русь вековая вставала мостом Меж прошлым и тем, что нас нынче связало. Как будто из древних, заветных времён, Из сказок и былей, из песен старинных Мы вышли вдвоём, чтоб продолжить закон Любви и стихов в наших душах невинных. И снова я к рыжему солнцу стремлюсь, Но только теперь оно в ней воплотилось. И снова к устам, как к истоку, тянусь, К устам, где поэзия с жизнью сроднилась. О, дева-певунья с душою огня! Ты словом разбудишь уснувшее слово. И вновь к тебе сердце стремится, маня, И вновь для тебя оно биться готово.

Из прошлого

Я был слепцом, бродящим между строк, Не различая красок в мире сером, Как будто кем-то проклят был и строг К себе в своём безмолвии безмерном. Но вдруг она — пастушка шумных коз, С глазами, что блестят как свет янтарный, Вошла в мой мир, где лишь в тоску я врос, И засияла вновь звездой полярной. Иришка вечно смотрит на восход, Как песнь ручья, как шелест в поле ржи. С ней времени растаял тяжкий гнёт, И дух воспрял от вековой межи. О, как она пасла козлят своих, Смеялась звонко в утренней росе! Свобода в каждом жесте рук таких, Какой уж не встречается нигде. Из русых прядей солнце золотит Венец над ликом, чистым как заря. Она — как песнь, что из веков звенит, От вольной жизни пламенем горя. В ней прошлое с грядущим сплетено, Как корни древа с молодой листвой. Иришка — то, что нам судьбой дано, Чтоб жизнь не меркнула и стала вновь живой. Бывало, девам рыжим я слагал Стихи, что расцветали, словно сад. Но лишь теперь, наверное, познал, Как сердце слепло, был словам не рад. Ах, с ней мы будто в прошлое ушли, Где нет оков и суетных тревог. Где воздух чист и песни так легки, Где каждый вздох — как молодости слог. Там век иной, там свод небес высок, Там жизни ток играет, словно хмель. Там мы с Иришкой пьём свободы сок, И лентой вьётся время, как метель. О, русский дух в её кудрях живёт! В её движеньях — удаль старины! Она — как сказка, что ко мне идёт Из далей, где мы были рождены. Пустите нас в те давние века, Где дышит Русь просторами полей. Где вольной птицей льётся песнь-река, И где Иришка на земле своей. Мы там сольёмся с шумом вешних вод, С дыханьем трав, с полётом облаков. И каждый там по-своему поёт, И каждому — свой угол и свой кров. Я был слепцом, но в ней узрел весну, Прозрел как будто от дурного сна. Теперь я знаю: я не утону В том мире, где Иришка нам дана!

Фиолетовый и рыжий

Фиолетовые звёзды на зелёном поле мая, Пробуждают в сердце рыжем негу трепетной весны. Я смотрел, как девы пламенные, ликом расцветая, Собирали те цветы, как отголоски старины. Златокудрые, как солнце на закате дня живого, Как огонь в печи крестьянской, как осенняя листва, Таяли они в руках моих от слова золотого, От напевов, что рождала дерзкая душа-молва. Был я молод, был я светел, как берёзовое утро, Песни лились, словно мёд по бороде у старика. Девы рыжие слетались, будто пчёлы, к сердцу мудро, И ласкала каждый локон моя нежная рука. А потом дарил им всем я по фиалке полевой, Уловлял в очах янтарных блеск, восторженной слезой. И шептал слова, что были в сердце пущены стрелой, А в ответ пил с алых уст я мёд сладинки заревой. Одна, помню, говорила: "Ты, певец, меня погубишь, Лишь фиалок ты нарви мне под полуночной луной. Я не знаю, что со мною, ты одним лишь взглядом любишь, Иль словами заговорными владеет разум твой?" Я смеялся, я не ведал колдовства иного кроме Звуков сладостных, что в сердце пробуждали вешний звон. А рыжинка на ладонях расцветала, словно в доме Печь затопленная в стужу, где царит блаженный сон. Поцелуи их горели ярче маковой зари, Обжигали грудь поэта, опаляли сердце вновь. А они в цветах лиловых, словно в сказочной дали, Находили тайный промысел и тихую любовь. Фиолетовое чудо над землёй благоухало, Зажигая в рыжих девах безрассудство и мечты. А я песни им слагал, таких Русь-матушка не знала, Расцветали их сердечки, как те чудные цветы. Сколько вёсен миновало, сколько песен отзвучало, Сколько рыжих кос скользило между пальцев у певца! Но любовь моя, как прежде, от начала до начала, Остаётся нерушимой, словно клятва у кольца. И теперь, когда я вижу фиолетовый подарок На зелёной, мягкой травке у извилистой реки, Вспоминаю девий смех, и поцелуев хмельный жар их, Да как таяли они с прикосновенья руки.

Амазонки тартарии

В степях, в лугах Тартарии великой, Где ветер воли гонит облака, Встают на зов, как пламенные блики, Воительниц медовая река. Их волосы – как солнца отраженье, Их стать – как у берёзок на ветру. Не знает мир подобных в сотворенье – Огнём и мёдом, правду изреку. Их копья блещут золотом рассвета, Их кони – словно ветры в чистоте. Высокие, как тополя расцвета, Прекрасные в суровой красоте. Врагов разят без тени сожаленья, Но раненым – целебности рука. В глазах их изумрудное свеченье, Как омуты лесного родника. Они несли на землю не оковы, А песни, пляски, радости венец. Где проходили девы – жизнь сурова, Но счастлив каждый доблестный боец. По городам Тартарии священной Шли рыжие богини, как весна. И на пути их поступью нетленной Рождалась справедливость и краса. Легенды не умрут о рыжем войске, Где каждая – как солнца яркий луч! Где верность и любовь сплелись по-свойски, А доброта сильнее горных круч! Их имена в преданиях остались, Как звёзды на Тартарии большой. Они сражались, пели и смеялись, Бессмертные с пылающей душой! Гордые дочери древней земли! Медные косы до самой травы! В сердце отвага, в руках острия! В битве – как пламя, в любви – как заря! Милые дочери древней любви! Рыжие косы до самой земли! В сердце отвага, в душах тепло! Памяти войско сквозь вечность прошло!

Родная

Родная моя, мне тебя не хватало, Как волк ожидал я тебя каждый день, Общалась со мной, было этого мало, Хотелось бы больше, общаться не лень. Приветствуешь рано, поешь мне как птичка, Мирской суеты ощущаешь полет, Моя ты охрана, моя ты синичка, Избавишь меня от убогих невзгод, Твое настроение как сталь закаляет, Оттенки всей грусти уносятся вдаль, Ты прелесть, родная, аж сердце сжимает Твоя золотая счастливая шаль. Ты дай мне надежду, безбожно, упрямо, Пойти за тобой, чтоб с тобой замереть, Чтоб вылезли вместе с любой грязной ямы И больше в те дебри не лезли мы впредь. Люблю я тебя, моя милая гуля, Хочу, чтобы сны мои были с тобой. И чтобы внучки говорили, "Дедуля, А где ты взял прелесть, что рядом с тобой?" Мои же мечты, чтобы ты прочитала Те строки, что я присылаю тебе, Душой поняла и что есть закричала Как счастье дарить непреклонной судьбе.

Осень, как ты можешь?

Ещё совсем не пахнет снегом, Но чувство осени пришедшей Одолевает томным небом И счастьем, вновь произошедшим. Встав поутру, раздвинув шторы, Твой взгляд во тьму передается, Но ливень знойный совсем скоро Так неожиданно прервется, Запахнет ветер, каждый листик Таит надежду просушиться, Что бы могло твое плечо Невымазавшись прислониться К стволу, несущему так мирно Все веточки на клене том, Глядишь, и так необратимо Спадает листик полотном. Столь нежный, желтый, праздник счастья, Цветёт улыбка и ненастье Проходит быстрым ровным шагом, Давая солнцу светлым взглядом Играть лучами над плечами И мило снять с души печали. Стоишь и ты под этим кленом И ловишь листик налету, Летаешь с листиком зеленым, Давая миру красоту. Тут листик пожелтевший рядом, Улыбки нежной не тая, Ты тянешься прелестным взглядом И говоришь: 'А как же я?'. И желтенький послушно тоже Красуется в твоей руке, Другой рукой прилежно вложен, Как будто деньги в кошельке. Проходит день прелестный самый, Кружилась ты весь день со мной, Я наблюдал все панорамы, Тебя счастливою такой! И радость жизни - мы кидаем Все листики, что здесь лежали, Роняем, снова поднимаем, Несем - и взгляд направлен в дали... Момент... Ведь осень не напрасна И снова ты в моих объятьях, Даешь понять, что всё прекрасно, Наш мир благой для восприятья Мы создали его красивым, Улыбок стоит он и только, Когда мы вместе - без причины Даёмся осени настолько, Что сердце бьется безудержно, Что блеск в глазах неумолимо Дает с тобою нам, наверно, Понять, как день проходит мимо. Как не ловили мы мгновенья, Когда могли - лежали дома, Ведь ты - источник вдохновенья, Источник света, ты истома, Все мысли сводятся к осенней, Такой красивой, милой, стройной, К одной тебе, и совершенней Нет прелести, чем ты, достойной! Спасибо, милая, проснувшись, Ты сможешь поблагодарить, Ведь снова на мысль наткнувшись, Мне можешь смело позвонить. - Пойдем Гулять? - и сад осенний, Потом весенний, зимний, летний, Приложит к нам много веселья, И вспомнит это дуб столетний!

Глаза

Глaзa. Kaк мнoгo в ниx тaитcя, Mы пpeдaeм ceбя пopoй, Haм cтoит тoлькo oтлyчитьcя, Haйти пpeдмeт oчepeднoй... И взгляд cocpeдoтoчив, мыcлить O гpycтнoм, cлaдкoм, o мeчтe, O тoм, кaк нeoxoтa киcнyть Mикpoбaм мeлким в мoлoкe.. Любыe дyмы нaм пoд cилy, Oни, кaк бyдтo бы, идyт Лишь в гoлoвe. He тyт-тo былo! Oни, пpишeдши, нe yмpyт. У вcex дaвнo ecть индикaтop, Moлчaть кoтopoмy нe в мoчь. И цeлью зaдaли кoгдa-тo Bыбpacывaть вce мыcли пpoчь. Глaзa нe вpyт, дaвнo извecтнo, Mopщинкoй кaждoй гoвopя, Mopгaньeм тaк, дo бoли чecтнo, Иль пoдмигнyв, к ceбe мaня. Oни пpeкpacны, кaк caпфиpы. Пoмeньшe злocти, бyдь кpacив, Инaчe, вce кpacoты миpa Tы иcкaзишь, кoгдa тocклив. Kaмнями paзными схватился Иx нaзывaть нaш чeлoвeк, Hемнoгo радужней стремился Цвет глаза сохранить навек. Beдь цвeтoм-тo oни кaк кaмни, Ho в нac живыe oгoньки, B них pyчeйкoм тeчeт нeдaвний, Heвидимый чepeз oчки, Блecтящий oбpaз cтpacти нeжнoй, Лишь зaтeмнeнный бaxpoмoй, Koгдa взгляд oтpaзил бeзбpeжнo, Bce, coeдиняя нac c тoбoй. Kaк мoлния, cквoзь pyки к глaзy, Пepeнecлa вcю тy нexвaткy, Koтopaя, и тo, нe cpaзy, Энepгию cвeлa к пopядкy. He пepeдaть тy нoчь cлoвaми, Зaкaт ужe дaвнo пpoшeл, Oднa лишь мыcль нaд гoлoвaми - Кaк дeнь ycкopeннo ушел.. Ужe пpoxлaдa, yтpo, нeбo, И нeизбeжнocть - дивный дap, Любoвь тaишь ты, так же, cлeпo, А я пoмчaлcя нa пoжap. Гpycтить нe вpeмя, нe пyгaюcь Стoль к cepдцy глyбoкo пpинять Нaшe пpoщaньe, я пытaюcь Хoть мыcлeннo тeбя oбнять, И бyдyчи c тoбoю pядoм Мнe вceвoзмoжнo xopoшo, Мeшaть нe бyдeм нaшим взглядaм Зaтpeпeтaть, пoтoм eщe. Hoчaми тoмнo вcпoминaю, Teбя, чьи oчи дaли жизнь, И я нeимoвepнo тaю, Пpи видe ниx и бeз пpичин. Kpacивыe! He пpaвдa ль? Moжнo Я иx тaкими нaзoвy? Taк пpocтo, кpacoтa, вoзмoжнo, Бывaeт дaжe нaявy. Пpeдcтaвь, мнe coн тaкoй пpиcнитcя, Гдe вce кaк былo, ты co мнoй, Я нoчь мoлю нe пpeкpaтитьcя, Лишь нacлaждaяcь кpacoтoй. Meчтaл o cнe тaкoм c poждeнья, A мoжeт, c тoй пopы, кoгдa, Meчтaть дo пoлнoгo зaбвeнья Я нayчилcя - epyндa. Я вeдь cкaзaл, чтo coн пpeкpacный Был бы, дa ecли б coн, a тyт... A тyт peaльнocть. Tы coглacнa Пpимaнивaя мнe мopгнyть? Увидeв иx, пoвepь, я cдaлcя, Жить бoлe я, бeз этиx двyx, B пeчaли бyдy, я cтapaлcя, Пылaть инaчe, нo зaтyx. Пoвepь, мнe нe нyжны пpичины, Cкyчaть пo кpacoтe пopoй, Oнa в тeбe, a ты - вepшинa Toгo, чтo нaзoвeм гopoй. Гopa иcтoмныx взглядoв paзныx, Зapaниe нecyщиx гpycть, Пpocпaвшиxcя и cнoм зapaзныx, Дa пьяныx мнoгo, нy и пycть. Hayтpo гopкa бyдeт плaкaть, Пpoщaяcь, pядoм c мoлoдым, Дaвaя глaзкaм нe нaкaпaть, Иx бyдтo paздиpaeт дым. Poднoй твoй взгляд, ты гoд нe вcтpeтишь, Пoтoм блecтeть oн бyдeт внoвь, Увы, но ты и нe зaмeтишь, Чтo oн тoгдa пpинec любoвь. Пылaющyю cтoль пpoвopнo, Ocтaвив в cepдцe мягкий cлeд. Дa и твoй взгляд гpycтил зaдopнo, И ты былa yкpытa в плeд. Cпacибo, скажу я, не больше, Чтo дapишь мнe тaкиe cны, Я oчeнь paд, и мнe вce дольше Oxoтa вcпoминaть кaк мы... Kaк мы. A я cижy в тex cтeнax Oдин ceйчac, пopa мнe cпaть, Двa кaмyшкa пoчти yж плeнны. Пopa мнe глaзки зaкpывaть. A я xoчy тeбя yвидeть, A вoт жe coн, пpиcнишьcя мнe? A нaявy в кaкoм жe видe, А в coлнцe или пpи лyнe? Tы бyдeшь вдoxнoвлять, кaк пpeждe, B мoиx oбьятьяx. Ждy тeбя, B кaкoй бы ни былa oдeждe, Tы вдpyг пocмoтpишь нa мeня!

Цветок

Цветок ты держишь удивлённо, И нежно на него ты дышишь, Не двигаясь совсем, влюбленно, Ты голос, представляя, слышишь. Он всё затмил, этот подарок, Он дал тебе невольно дрогнуть И замереть… Сквозь сотни арок Цветов таких же пролететь, Невинно потерять сознанье, Глаза закрыв, я тут, заметь, Ты чувствуешь моё дыханье, Меня, прелестное созданье, Прошу, не дай мне улететь От счастья, от того, что рядом. И на тебя ещё смотреть! Один цветок, и тот хороший, Представить, думать еле слышно. Дарю тебе, с души снимаю, Самозабвенно оставляю К тебе, к любимой прилетаю На миг, И в небе воспаряю, Так тихо… Так нежданно… Рядом! Всегда, И жду тебя, ты слышишь? Я улечу, но я дорвусь дарить тебе себя всё чаще, Так каждый день. Я твой, я слаще, Пылаю цветом свежим, красным, И пахну так теперь прекрасно, Так тихо, рядышком… Всегда!

Явление

Пред нами мир предстал однажды В унынии монотонных стен, В нелепице дневных пейзажей, Где мы не ждали перемен, Лишь только в муках, затаившись, Укутавшись, обволочившись, Мы верили - болезнь уйдет, С собой оковы унесет. О доме нас мечты пронзали, Хоть мы привыкли к пустоте, Но ведь терпели и бежали В больничной мирной суете От страха, от изнеможенья, От бурного воображенья. Нам улиц зной необходим, Мы в одиночестве сидим. В раздумиях о лучшей жизни, Чуть лучше, чем в глухой тюрьме, Я брел подальше от капризных Соседей в жалкой конуре. Внезапно я остановился, Мне образ стройный в око впился, И мир секундою одной Мне показал твой взгляд родной. Не стало страха, окрыленный, Перелетел пустой порог, Сел рядом, как заговоренный, Совсем не ощущая ног. И вспыхнула звезда меж нами. Задев друг друга рукавами Мы пели, глядя в тишину, Без нот. Все так же мы в плену.... И сквозь года мотивы песен Летят со мною кувырком. И мир порою интересен, Жизнь льется новым ручейком, Но мы забыть не в силах встречу, Что нас лишила дара речи. И мы запели в резонанс, И пусть продолжится романс.